[Дунаданка]

ежик ужик, лично для тебя

Глава 1. Не рад знакомству
Щелкнув кнопкой соковыжималки, Джаспер с удовольствием втянул носом воздух, мгновенно наполнившийся свежим ароматом грейпфрута. Грейпфруты - они такие же, как кофе, вино и сельдерей: невкусно, но как пахнет!.. Перелив сок в стакан и сделав первый глоток, Джаспер скривился от заполнившей рот горечи, но ощущение собственной правильности все равно распирало его изнутри - новый город, новая жизнь, новый образ жизни. Ведь эта новая жизнь, как только что купленный навороченный гаджет, пока еще завораживала его своей новизной, и точно так же, как с этого гаджета, он сдувал с нее пылинки и трясся, чтобы не дай боже не уронить и не поцарапать. И пока жизнь была новой, рука не поднималась портить ее сигаретами, пиццей и сном до полудня.
Допив сок и впихнув в себя несколько ложек омлета, Джаспер старательно вымыл посуду - жизнь пока что новая и должна быть идеально чистой - и, столь же старательно почистив зубы, взглянул на себя в висевшее над раковиной зеркало. Шрамы до сих пор не зажили, уползая с лица под волосы пугающими красными полосами, но в целом вид у него был вполне ничего, даже и не скажешь, что в Конкорд он переселился прямиком из вашингтонской больницы. Поколебавшись, он предпринял еще одну попытку усмирить безбожно отросшие волосы, запутанные не хуже наушников от плеера у него в рюкзаке. Давно нужно было смотаться в парикмахерскую. Но, не считая шевелюры, вид у него был вполне подходящим для серьезного молодого человека, собирающегося на очень серьезное собеседование в чрезвычайно серьезный университет, а таковы и были его планы. Джаспер медленно и глубоко вздохнул и чокнулся со своим отражением стаканом с зубной щеткой.
- Ну, удачи! - пожелал он сам себе, и отражение послушно шевельнуло губами, вторя этому тосту. Джаспер усмехнулся и вышел из ванной, мысленно напоминая себе, что разговаривал с зеркалом не потому, что он шизик, а потому, что выжил, по словам врачей, только чудом и до сих пор бессознательно хватается за любое напоминание о том, что он все еще на этом свете и может видеть себя живым.
Выйдя из дома, Джаспер вежливо кивнул в ответ на приветственный возглас соседа, как раз спустившегося с крыльца во двор за утренней газетой, подхватил с газона свою собственную свежую прессу и зашагал вниз по улочке к центру города. Идти было прилично, но с недавних пор он предпочитал передвигаться на своих двоих, а не на автомобильных четырех.
Добравшись до железнодорожной станции, Джаспер купил билет и, бегом рванув от кассы на платформу, успел заскочить в готовые захлопнуться двери экспресса. Утренний час пик был в разгаре, поезд был полон, и он с трудом отыскал себе место - между дремлющей старушкой с раскрытым на коленях детективом Кристи в бумажной обложке и парой школьников-близнецов. Напротив него, с ногами забравшись на сидение, устроилась коротко стриженная девушка-подросток, в модно драных джинсах и голубой футболке с ярко-алым сердцем, выложенным миллиардами сверкающих стразов на груди. Когда Джаспер сел на соседнее место, она подняла на него взгляд от мятого билета, который крутила в пальцах, и внимательно, даже выжидающе посмотрела ему в глаза. Джаспер мимоходом улыбнулся ей, разворачивая газету, и в ответ на это девушка окинула его таким потрясенным и обрадованным взглядом, как будто он только что предложил ей руку и сердце. Впрочем, такого Джаспер никогда не вытворял и не имел представления о том, как выглядят девушки в подобных ситуациях. Грядущее собеседование будоражило нервы, и он совсем не был в настроении для случайных знакомств, а настойчивый взгляд соседки не давал расслабиться, и Джаспер отгородился от нее своей газетой.
«Семьдесят за десять: серийный убийца, на счету которого десять жертв, приговорен к семидесяти годам тюремного заключения. Вчера вечером был оглашен приговор по нашумевшему делу...» - прочитал Джаспер на первом развороте и, хмыкнув, перевернул страницу. Раньше он любил с кровожадным торжеством почитывать подобные статьи и холодно радоваться тому, что справедливость одержала очередную победу, но новая жизнь таки была для такого мрачного чтива пока еще слишком новой. Помимо громкого дела нью-йоркского убийцы газета полнилась статьями о мелких городских происшествиях, политических деяниях местной верхушки, сплетнями о знаменитостях, спортивными новостями и заметками на все другие существующие в природе темы. Взгляд Джаспера зацепился за короткую статью, озаглавленную «Удручающая статистика». Речь в ней шла о растущем с каждым годом количестве автомобильных аварий и вызванных ими смертей. «Незнание правил, алкоголь, простая невнимательность - на дороге все это убивает так же верно, как пуля. Может ли случайность и дальше служить для безответственных водителей оправданием убийства и какова должна быть позиция общества в этом непростом вопросе? Ответ становится особенно важен сейчас, когда число жизней, ежегодно уносимых дорожно-траспортными происшествиями, давно превышает пугающие показатели жертв уличной преступности». Джаспер несколько раз перечитал статью, чувствуя внутри неприятный холодок. Его собственную жизнь едва не отняла автомобильная катастрофа. Но ведь он действительно не был виноват! Был гололед, машина потеряла управление, тут и супергерой ничего бы не успел сделать! А потом фонарный столб, скрежет металла, стекло сыплется на него ливнем осколков - и все. Кома.
Пытаясь отвлечься, Джаспер пролистал газету и открыл раздел, посвященный развлечениям. Его взгляд уперся в украшенный множеством иллюстраций обзор киноновинок месяца. «Красавица и чудовище» - старая классика в новом формате», гласил один из заголовков над всем известным кадром из диснеевского мультика. Джаспер равнодушно пробежал глазами описание, и вдруг внутри что-то дрогнуло, откликаясь на имя... «Бэль». Почему это имя кажется странно важным, по-особенному знакомым?.. Он принялся перебирать всех своих знакомых, пытаясь отыскать в памяти кого-нибудь с этим именем. Бэль, Бэль... Нет, он никогда не был знаком с девушкой по имени Бэль. Мысли метнулись от людей к книгам, и в голове закружился хоровод имен. Изабелла Кастильская... Беллатриса Лестрейндж... Беладонна Тук... Белла. Джаспер смял газету и откинулся на спинку кресла, закрыв глаза. Нет, он никогда не знал никакой Беллы.
Неожиданно яркое для ранней весны солнце грело веки оранжевым жаром, приглушенный шум поезда сонной мухой жужжал на краю слуха, и Джаспер не заметил, как задремал.
Должно быть, сказались недели подготовки к собеседованию, потому что ему приснились книги. Груда книг на столе, в оранжевом пятне света как будто от тусклой настольной лампы. Страница за страницей - набранные мелким шрифтом статьи, то и дело расцветающие яркими соцветиями иллюстраций. Географические карты, горы, оружие, рисунки одежды, планы зданий... И над всем этим, как терпкий запах над распустившимся цветком, веет ощущение восторга, от которого захватывает дух. Он жадно носится взглядом по страницам, пытается перевернуть их, чтобы читать дальше, мучительный интерес распирает его изнутри, он тянется к этим книгам изо всех сил и вдруг с оглушающим ужасом обнаруживает, что у него нет рук.
Резко вздрогнув, Джаспер очнулся. Книг нет, руки на месте, все в порядке. Он перевел дыхание и огляделся. Он спал долго - вагон почти опустел, осталась только сидевшая напротив него девушка. Она по-прежнему внимательно и настороженно смотрела на него, как будто в любой момент ожидая от него какой-нибудь ненормальной выходки. Обычно девушки разглядывали его с несколько другим выражением. Раздраженно прищурившись, Джаспер скрестил на груди руки и с враждебной прямотой осведомился:
- Как поживаете?
Девушка мгновенно расцвела восторженной улыбкой. Джасперу показалось, что она сейчас в ладоши захлопает от радости.
- Ой, я чудесно! Просто отлично! - воскликнула она. - А вы?
- Не жалуюсь, - слегка растерявшись от ее энтузиазма, отозвался Джаспер. То, что он сам завязал разговор, теперь как будто обязывало его поддержать дискуссию, и он с неохотой спросил: - Едете в Дартмут?
Девушка энергично покачала головой.
- Нет, я не в Дартмут, у меня просто встреча, вот тут, в поезде, с вами.
- Не понял...? Вы со мной хотели встретиться? Мы разве знакомы?
Девушка снова улыбнулась.
- Да, кажется с вами. Меня ведь только вы видите, похоже.
Джаспер вытаращил на нее глаза. Девушка широко раскинула руки, словно призывая его полюбоваться. Алое сердце на ее футболке полыхало в солнечных лучах нестерпимо ярко, рассыпая красные отблески по ее острому подбородку и шее. Он совершенно определенно ее видел, да. Но с какой стати она решила, что ее видит только он?
- Ваш билет, пожалуйста, - раздался сухой голос затянутой в синюю форму дамы, и Джаспер, пошарив по карманам, предъявил ей затребованный документ. Женщина взглянула на билет, коротко кивнула и решительно прошагала дальше, даже не посмотрев на сидевшую напротив Джаспера девицу, которая махала руками и во весь голос требовала, чтобы у нее тоже проверили билет.
- Вот видишь! - воскликнула она, когда за контролером закрылась дверь вагона. - Никто меня не видит. Только ты!
Джаспер не смог ничего ответить - в горле пересохло, и голос отказывался слушаться. Поезд остановился, в вагон вошли несколько новых пассажиров. Один из них сел рядом со странной девушкой, грубо бросив прямо ей на колени свою куртку и сумку для ноутбука, и тут у Джаспера волосы на затылке зашевелились. Куртка с сумкой не упали ей на колени - они преспокойно приземлились на сидение, прямо сквозь ее обтянутые серой джинсой ноги. Незнакомка опустила взгляд на прошедшие сквозь нее как сквозь воздух вещи, затем с обвиняющей обидой посмотрела на их владельца и сказала со вздохом:
- Ну вот. Я и правда пустое место.
Эти слова прозвучали до того грустно, что Джаспер отреагировал на них инстинктивно, помимо собственной воли.
- Не пустое, раз я тебя вижу!.. - попытался он утешить девушку и запоздало подумал, что это скорее не утешение для нее, а диагноз для него.
- Что, простите? - переспросил сосед девушки, хмуро взглянув на Джаспера.
Девушка тихо прыснула и, поймав взгляд Джаспера, поднесла руку к уху, изображая, что держит телефон. Ее лицо и рука оказались на солнце, и Джаспер заметил, что свет проходит сквозь них так же, как сквозь оконное стекло. А сквозь ее лоб едва различимо просвечивался узор на спинке сидения... И складки куртки было видно сквозь ее ноги...
Боже.
Руки как будто судорогой стянуло - Джаспер еле вытащил телефон из кармана.
- Да, алло... - на автомате произнес он, поднеся трубку к уху и пытаясь изобразить нормальный телефонный разговор, но следующей же репликой выпал из образа, не выдержав и хрипло спросив: - Ты кто вообще?
Его попутчик снова смерил его подозрительным взглядом, но Джаспер не обращал ни на что внимание. Все его мысли заняли попытки сконцентрироваться и проснуться, потому что все это просто продолжение того сна с книгами, и ничего больше.
- Ну, я привидение, кажется, - спокойно и немного грустно ответила девушка и, оглядев саму себя, снова взглянула на Джаспера и удивленно добавила: - Странно, правда?
Джаспер хотел бы много чего ответить на это - что привидений не существует, что это ему просто снится, что это галлюцинация, последствия его травмы и хрен знает что еще, но понимал, что все эти реплики ничего не изменят. Надо было что-то делать, потому что это оказалось по-настоящему страшно - ощущать себя психом... Он откинулся на спинку кресла в жалкой попытке расслабиться и закрыл глаза. Если это галлюцинация, то она пропадет сама по себе, нужно просто отвлечься, сосредоточиться на настоящей реальности и не обращать внимания на вымышленную. Это оказалось не так-то просто: в панике Джаспер никак не мог уцепиться хоть за что-то, в чем был бы точно уверен, и на одну жуткую секунду ему подумалось, что галлюцинация - это абсолютно все, начиная с его переезда и кончая тем, что он сейчас сидит в поеде. А может, и все другое тоже? Вся его предшествующая жизнь? Может, ему все померещилось, а на самом деле он даже не родился?.. Может такое быть?
- Я все еще тут, - услышал он скучливый голос «привидения» и зажмурился еще сильнее, как будто пытаясь таким образом не только зрение выключить, но еще и слух. Нашарив на соседнем сидении свою сумку, он вытащил оттуда плеер, заткнул уши наушниками и включил звук на максимум. Барабанные перепонки задрожали под громовыми раскатами Никелбэк, и слуховые галлюцинации полностью растворились в них. Джаспер ощутил, как блаженная улыбка спасенного расплывается по лицу. Теперь самое главное - просто не открывать глаза как можно дольше.
Ему удавалось с успехом воплощать этот план в жизнь уже восемь песен (на часы он посмотреть не мог), когда поезд в очередной раз замедлил ход и больше с места не сдвинулся. Очевидно, это была конечная. Нужно выходить, если он не хочет уехать обратно и пропустить собеседование. Стиснув зубы, Джаспер выключил плеер, сдернул наушники и открыл глаза. Вагон был пуст. Едва не застонав от облегчения, он закинул рюкзак за плечо и быстро вышел на платформу, глядя по сторонам с новым, особенным удовольствием - потому что нигде не было видно ничего, похожего на привидения и прочую болезненную муть, которая была бы опасно некстати в самый важный день его новой жизни.
До центрального корпуса университета Джаспер добрался за полчаса до времени своей встречи с деканом. Сообщив секретарше в приемной свое имя и цель прибытия, он получил от нее указание подождать, пока его пригласят, в просторном холле, где уже сидело несколько человек, дожидавшихся своей очереди. Он сел на один из незанятых стульев и хотел было, по примеру прочих ожидавших, взять со стола один из разложенных там деловых журналов, чтобы, когда его вызовут, выглядеть солидно и профессионально, как вдруг это снова случилось.
- Ты понимаешь, что ты единственный меня видишь, единственный во всем свете? - отчаянно воскликнул совсем рядом знакомый голос, и Джаспер, медленно подняв голову, увидел перед собой полыхающее алыми блестками сердце на футболке и стиснутые кулаки чертового глюка из поезда. Он резко раскрыл на середине первый подвернувшийся под руку журнал и слепо уставился на какой-то столбец цифр, проиллюстрированный запутанными графиками. Он ее не видит. Этого не происходит. Точка.
- Поговори со мной! - воззвала к нему несуществующая девушка, и Джаспер по голосу ощутил, что она вот-вот разревется. - Можешь ты просто поговорить? Сделай вид, что тебе звонят, и никто не подумает, что ты спятил и сам с собой общаешься! - эту яростную реплику завершил громкий детский всхлип.
Возражать плачущей женщине очень трудно, это всем известно. Джаспер поднес телефон к уху и, глядя на обливающуюся эктоплазменными слезами девушку, агрессивно проговорил:
- Алло.
- Я не знаю, что со мной случилось, - затараторила она, поймав его взгляд и, должно быть, догадавшись, что долго он ее слушать не намерен. - Я ничего не помню, я очнулась посреди улицы рядом со своим домом, и меня никто не видел и не слышал, как будто меня нет!.. Я обошла весь Форкс, заговаривала с каждым встречным, пробовала позвонить в полицию, но ничего не получалось. А потом я нашла у себя в кармане вот это, - она протянула Джасперу руку, и он увидел, что она держит мятый билет на поезд - тот самый поезд, который привез сюда его самого. - Это был знак. Мне указали, куда идти, чтобы я могла найти тебя. И ты меня увидел! Значит, это все не случайность, так должно было быть! Мы должны были встретиться!
Это заявление положительно повергло Джаспера в ужас. Нет, они как раз не должны были встретиться! Он никогда не увлекался спиритизмом, не рвался пообщаться с иным миром, у него отродясь не было богатого воображения, он никогда не придумывал себе вымышленных друзей и не мечтал об идеальной девушке, а всегда довольствовался теми девушками и друзьями, которые окружали его в действительности. Так с какой же стати появилась она?
- Ты должен мне помочь! - выдохнула девушка. - Пожалуйста!
- Помочь в чем? - спросил Джаспер резко. - Найти твоего убийцу? Похоронить твое тело? Отомстить за тебя? - Он попытался припомнить, какие еще причины в фильмах побуждали призраков являться живым, но ничего больше не пришло ему на ум.
Девушка покачала головой.
- Нет. Помоги мне просто узнать, как я умерла, - грустно, но решительно сказала она. - Когда я узнаю, что произошло, я... я поверю, что я правда мертвая. И уйду. - Она шагнула ближе, умоляюще глядя на Джаспера, и ему показалось, что он сейчас ослепнет от пылающей яркости искрящегося красного сердца у нее на футболке. Она очень серьезно и печально сказала, заглядывая ему в глаза: - Пожалуйста. Я хочу просто узнать правду. Ни о чем другом я не прошу! Ты ведь помог бы мне, если бы я была живой, я знаю, что помог бы! Но для тебя-то я живая и сейчас!
В мыслях Джаспера фейерверком вспыхнуло понимание. Все дело в его аварии, в травме головы и коме. Но не в том смысле, что он умом подвинулся. Да, для него она живая, потому что теперь он, сам не умерев только чудом, оказавшись на самой-самой границе, научился видеть тех, кто эту границу уже перешел. В этом все дело! Правда, это не объясняло, почему ему является только одно приведение, но сейчас Джаспера это не волновало. Он не сумасшедший, он просто... как это называется? Медиум? Ясновидящий? Звучит жутко, но это хотя бы не диагноз. Впервые он подумал о своей аварии чуть ли не с восторгом - она позволила ему поверить, что он все-таки не сумасшедший.

Comments

[Дунаданка]

Гость, спасибо, дорогая, и тебя с наступающим! Как можно больше радостей, поводов для улыбок и времени для самой себя и любимых дел!
Ну и вот еще кусочек) не очень позитивный, но мне нравится
Торин задумчиво потрепал конька по длинной заплетенной гриве, и тот, тихо фыркнув, тряхнул головой. Пряжки повода тихо звякнули в гулкой вечерней тишине. Горный закат, всегда ослепительный и краткий, уже горел над черными вершинами Эред Луин, длинные тени струились по склонам, тихий ветер шелестел в соснах, и те звенели и стенали призраками близящегося дождя. Двигаться не хотелось. Можно было повременить до утра, отправиться в путь с рассветом, но Торин отмахнулся от этого мимолетного желания и, взяв вороного под узцы, зашагал к воротам. Он любил начинать путешествия на закате - ему казалось, будто он обгоняет день, и, пока солнце спит, может успеть сделать больше, чем другие.
Он едва успел притворить за собой створу ворот, закрывшуюся за ним с равнодушным сухим стуком, когда голос Эйи окликнул его, и, обернувшись, он увидел ее в нескольких шагах позади, на бежавшей к перевалам тропе. В руках она держала небольшой сверток, и в холодном дыхании близящейся ночи Торин увидел поднимающиеся от него прозрачные струйки пара.
Он не видел Эйю с самой свадьбы Фили, когда она смотрела на него сквозь искры и песни, от которых воздух был густ точно мед, тем решительным, отчаянно гордым взглядом, как будто бросая ему вызов, похваляясь своей победой и ожидая, чтобы он склонил перед этой победой голову. Сейчас она смотрела совсем по-другому - покорно, устало даже, почти равнодушно. Торин остановился и кивнул ей, молчаливо приветствуя. Эйя подошла еще чуть ближе и снова остановилась, не сводя с него глаз, но ни слова не говоря. Торин скользнул вопросительным взглядом по свертку в ее руках, и только тогда она наконец заговорила, протянув этот сверток ему:
- Медовый хлеб, в дорогу. Едва успела...
Ее вышитый рукав туманился белой мучной пылью, взбитые ветром волосы липли к влажному от теплого пота лбу - она и правда торопилась сюда, наверное, бежала изрядную часть дороги. Он заметил серую полосу сухой грязи на ее платье, тянувшуюся по тускло-алой юбке поперек колен. Должно быть, упала по пути. Разбитые колени и ободранные о камни ладони, растрепанные волосы - она казалась сейчас сорванцом, почти совсем ребенком, и отчего-то именно теперь Торин вдруг понял, что она, хоть и будучи куда младше него, уже совсем не была юной. Сколько же лет минуло с тех пор, как они увиделись впервые? Груз времени внезапной тяжестью обрушился ему на плечи, и он ощутил себя старым, как сами горы вокруг, старым за пределами любого счета и слов.
Они секунду смотрели друг на друга, затем Торин склонил голову в благодарном кивке и принял у нее этот подарок. Их руки мимолетно встретились на теплых боках свертка, ее - мягкие, пахнущие сахаром и маслом, знавшие прикосновения лишь струн, хлебов и полотна, и его - исхлестанные пламенем и холодными ветрами, исписанные рубцами бесчисленных ожогов и шрамов. И он сам не понимал, о чем ему не дал сказать разорвавший тишину вместо них гулкий голос горна, возвещавшего о смене караула на каменных стенах далеко позади. Ночь вступила в свои права, ворота закрывались, остающиеся должны остаться, а уходящие - уйти. И Эйя осталась, а он ушел, так и не вымолвив ни слова.

[Гость]

У тебя замечательно получается создать свой мир,свое средиземье,мир которого мало коснулся Толкиен ,что осталось за чертой походов и сражений.Дополняя ,заполняя содержанием те мгновения их жизни когда они не великие короли или войны,не одержимы идеями,а когда они любят,когда теряют,когда счастливы или страдают,это здорово.Спасибо.